Гнется дугой, словно в теле вовсе нет костей, почти к самому полу и снова выпрямляется, загребая рукой темные волосы на чужом затылке, вжимаясь всем телом. Так, что камин зажигается сам, без палочки, без спичек. Просто от выплеска бешеной неконтролируемой магии, которая плещется в комнате, да что уж мелочиться? Во всем доме, с бешеным ревом накрывая целый район, так бывает. Нежное, успокаивающее касание губами его виска, еще один жадный поцелуй, умелые действия языка, вторящие движениям плоти внутри. По спине вниз скользят редкие капли, на вкус соленые и терпкие, с прокушенного плеча на ковер капает кровь, пока властные губы не накрывают рану, впитывая металлический привкус. Ладонью по его темным, спутанным волосам, выгибая к самому полу, пока перед глазами плывут звезды, пока этот мир плывет, словно в тумане, словно в нереальном дурмане после хороших наркотических зелий. 
Огонь в камине вспыхивает сильнее, грозясь затопить жаром всю комнату, добраться до сплетенных тел и поглотить в своем жадном дыхании, но все заканчивается так же стремительно и быстро, как началось, огонь гаснет. Один из любовников встает и подходит к раскрытому окну, смотрит на звезды, улыбаясь ночи, как старой подруге, своими залитыми ониксом глазами. Почувствовав чужой взгляд, мужчина поворачивается, оглядывая обладателя того самого взора, ухмыляясь и пожирая глазами того, кто всегда будет принадлежать ему.
- Солнышко, не проспи завтра,   - легкое касание горячих губ, перерастающее как всегда в голодный поцелуй, в требовательные объятья, в столкновение с мягким ковром, - хорошо, но этот – последний, - со звериным рыком Долохов выпустил зверя  –  голодного и жадного до этого тела, до этой души.  И снова полилась кровь, послышались крики из осипшей глотки и довольное рычание.
Выбравшись наконец-то с улицы Гриммо, Антонин огляделся по сторонам, и, не заметив ничего примечательного, двинулся прочь. Почему бы не аппарировать прямо в поместье или воспользоваться каминной сетью? Хотелось прогуляться, проветрить мозги перед тем, как вернуться в свою добропорядочную жизнь. В жизнь с женой и детьми, прогулками в парке и мороженым в кафе. Кто бы ему рассказал лет двадцать назад, что он так изменится – не поверил бы. Точнее, размазал придурка по ближайшей твердой поверхности. Впрочем, можно было бы и в Вавилон заглянуть. Сегодня там как раз мальчики-школьники и девочки-учительницы. Но нет, завтра первое сентября. А он, даже став Темным Лордом, никогда не пропускал праздники детей. До смешного порой доходило – весь в крови и  грязи, с широкой улыбкой из тридцати двух белоснежных зубов, заявлялся на день рождения сына, накинув перед этим легкое маскирующее. Каков же был шок Мариссы, когда супруг начинал раздеваться в спальне. Но дети – святое. Ради них он строил свою империю. Ради них он сделал все, чтобы закончить бредовую войну, разошедшуюся из ничего. Точнее изначальная идея его интересовала – разделение двух миров и господство чистой крови. Это он и оставил для себя. Но бездумный геноцид и отстрел магглов? К чему? Во время рабовладельческого строя никто специально не вырезал поголовно рабов. А за убийство такого ничего не было рабовладельцу. Вот и здесь аналогичная политика. Как ни странно, но даже Орден Феникса примирился с новым лидером Темной Стороны. Его идеи имели право на существование. Да, их не устраивали методы. Но лучше так, чем, если бы на месте Долохова сидел какой-то психопат и диктовал свои безумные условия по истреблению магглов и магглорожденных.
Пройдя метров триста и почувствовав, что мысли пришли в порядок, а глаза приобрели свой реальный цвет, Долохов испарился с Лондонских улиц, оказавшись за городом во вновь отстроенном после войны поместье. Вообще им пришлось поднимать почти все заново. По факту, устоял только Инферос и несколько замков тех, кто заявил о своем нейтралитете. Слишком долго пришлось доказывать тупоголовому Аврорату, что они не на тех лезут. В принципе доказывал Долохов лично Моуди в достаточно красочных подробностях с применением непростительных. Зато бывшие друзья быстро поняли друг друга и перестали грызться. Оппозицию они опустили быстро. За пару недель. Добили почти всех. В живых от силы осталось человек тридцать-сорок. Но с годами их число приблизилось к десятку. Отстрел сорвавшихся с цепи псов проводился на постоянной основе, а они огрызались. Еще бы, не идти же им против тех, кого в сотни раз больше. Вот именно. Но хватит разговоров. Завтра долгий день. Много алкоголя. Много секса.
Вернувшись в фамильное поместье, Антонин направился в сторону ванны, отметив, что на дворе глубокая ночь и вся его семья спит, кивнув охранникам, выстроившимся вдоль стены при виде хозяина. Приняв контрастный душ и заживив несколько укусов, Долохов вернулся в спальню, откинул одеяло и  лег, тут же привлекая за талию жену и целуя ее в изящный изгиб шеи.
- Люблю тебя, малышка, - завтра трудный день и много дел.
Наутро все было непримечательным. Поцелуй-душ-гардеробная-столовая. Потом пришел черед выбираться из поместья. Дети с Мариссой – через портал, Долохов напрямую на вокзал. Во всем есть свои преимущества, особенно в силе. Оказавшись на платформе, чета рассредоточилась – Викки нашла неподалеку любимых подружек, приехавших так же провожать своих братьев и сестер, Марисса следила за дочкой, почти не отрываясь. Как и еще пять-шесть пар глаз. Долохов тоже поглядывал кругом. Сказывались годы, проведенные в боевом отделе бок о бок с Абрахасом. Абрахас. Мужчина поднял глаза к небу и усмехнулся, представляя себе белокурого Ледяного Короля, шествующего с полутораметровыми крыльями за спиной, вместо трехметрового хвоста. И возгласами «Тони, они забрали мой хвост». А следом бегут Лестрейндж и Розье. Один твердит о том, что хвост на небе не положен, а второй покрасил свои перья в розовый цвет. Тони… как давно меня не называли так.
Но хватит смеяться. Пора уже отправлять отпрыска, провожать супругу на шопинг и отправляться на расслабляющий вечер в Вавилон. Обернувшись, Долохов встретился взглядом с Блэком и пожал плечами, отвечая на его беззвучный вопрос «Опять без меня?» Следующими его внимание привлекли Кэрроу. И что Алекто так дергается? Надо будет пробить почву. Амикус. Легкий кивок. В нем Антонин был уверен. Еще несколько кивков и даже пара улыбок бывшим и настоящим любовникам.
Крепкое рукопожатие для сына, объятья для жены и нежный поцелуй для дочки. Ничего не забыл. Нет, ну как же. Прикрыв глаза Викки ладонью, Долохов весьма не по-детски поцеловал законную супругу. Ничего, пусть дети учатся, им полезно. Взгляд, брошенный в сторону Алисы и Кэтрин говорил прямо «отвечаете головой.» Но уж если не доверять Скамандерам, то кому вообще? Никому. Тоже верно.
Распрощавшись со вторыми половинками, Антонин вместе с Блейком двинулся в сторону остальных пожирателей, понемногу собиравшихся в дальней части платформы.
- Предлагаю Вавилон, друзья мои. Сегодня в программе возвращение за школьную парту и огневиски в бутылках из-под тыквенного сока! – Что-что, а руководителем Долохов был хорошим. Всегда четко знал, когда нужно Круцио, а когда достаточно просто выразительного молчания, когда стоит похвалить, а когда заавадить. Так было ровно до первого промаха. После подобного шла либо смерть, либо смещение приоритетов. Тогда уже невозможно было просчитать шансы на провал или успех. Но таких индивидуумов все равно были единицы.

____________________________
ВВ: строгий костюм-тройка цвета слоновой кости, белоснежная рубашка с сапфировыми запонками, бежевые туфли. На пальцах сапфировый перстень и обручальное кольцо.
СС: ВП и много необходимого.
Н: голоден.